Он согласился, но сказал: “Ну и что же вы предлагаете? Мы же сами не можем вырастить этот лишайник. Даже если бы этот Саксовер дал споры лишайника — ведь, лишайники размножаются спорами? — и их можно было бы вырастить, то нужно много лет, чтобы начать производство, и даже в этом случае неизвестно, удастся ли получить это вещество в достаточном количестве”. — “Несмотря на это, — ответила я ему, — что-то надо сделать, Уилли. В этом случае не подходит пословица, что не можешь почувствовать того, чего у тебя никогда не было. Теперь, когда мы всех взбудоражили, им его, наверное, будет не хватать. Захотят воевать с китайцами, что вполне вероятно. Поднимут крик, как ребенок, у которого забрали игрушку… В чем дело, Уилли?” — спросила я, так как он вдруг широко раскрыл глаза. — “Вы, Лидия, попали в цель”, — воскликнул он с сияющим лицом. — “Я только сказала…” — “Что вы обычно говорите, успокаивая ребенка, который потерял любимую игрушку?” — “Ну… не плачь, милый. Я куплю тебе другую”. — “Именно так”, — ответил он, сияя.

— Как вам уже известно, — обратился премьер-министр к Палате, — правительство на протяжении всего последнего времени уделяло этой проблеме очень серьезное внимание. Если наши сообщения показались публике немного запоздалыми, то это следует отнести на счет нашего желания не давать фальшивых обещаний. Но сейчас ситуация такова, что люди должны ознакомиться с фактами. А они таковы. Открытие антигерона было научной победой, которая вновь продемонстрировала миру, что британская наука идет в передних рядах. Но, к сожалению, не всегда можно пользоваться плодами открытия. Наоборот, многое сначала получают с величайшими трудностями и дорогой ценой. Например, алюминий после его открытия был более редкостным и дорогим металлом, чем платина. То же самое и с антигероном. На сегодняшний день его получают в минимальных количествах из чрезвычайно редкого вида лишайника. Правительство советовалось со многими известными учеными относительно методов производства антигерона в таком количестве, которое удовлетворило бы всех. Но ученые пока не могут ничего сделать. Однако правительство твердо решило выправить создавшееся положение как можно быстрее. Поэтому оно предложило субсидию в десять миллионов фунтов на такое исследование. Правительство не сомневается, что британские ученые добьются успеха — и к тому же в самом ближайшем будущем — в производстве антигерона для каждого мужчины и каждой женщины в стране, для каждого, кто захочет им воспользоваться…

Френсис Саксовер остановил машину в том месте, где от главной магистрали ответвлялась узкая дорога, перегороженная белым шлагбаумом. На верхней перекладине было аккуратно написано: “Гленфарм”. Взяв немного влево, он увидел дом, небольшой тихий домик, отлично вписывающийся в окружающий пейзаж. Он был построен из серого камня, должно быть, лет триста назад. Казалось, он вырастал из склона горы. Домик размещался на небольшом выступе, а его блестящие окна в белых рамах выходили на озеро. Перед домом раскинулся небольшой сад, где сейчас цвели хризантемы. За ним круто поднималась гора. С северной стороны несколько низких строений соединяли дом с небольшим сараем. Без сомнения — это ферма, и уж точно заброшенная.

Френсис несколько минут разглядывал дом, затем вышел из машины и поднял шлагбаум. Ехал он медленно и остановился там, где дорога расширялась возле дома. Еще минуту посидел в машине и вышел. Он не сразу подошел к дому. Сначала он медленно приблизился к краю выступа, где остановился, задумчиво осматривая сад и спокойную гладь воды за ним. Затем повернулся. Что-то на дорожке привлекло его внимание. Он присматривался несколько секунд, потом нагнулся и поднял кусочек, лишайника. Сначала он рассматривал его без каких-либо эмоций, но вот уголки его губ задрожали, он бросил лишайник и направился к дому.

Деревенская девушка с невыразительным лицом открыла дверь.

— Миссис Инглес? — спросил Сарковер.

— Кажется, она где-то в сарае, сэр. Я скажу ей. Как вас назвать?

— Скажите, что я из налоговой инспекции, — ответил он.

Френсиса провели в большую, низкую, но уютную гостиную: серо-белые стены, несколько прекрасных картин с изображением цветов, красные угольки тлели под блестящим медным куполом камина. Он глядел в окно, когда дверь открылась

— Доброе утро, — послышался знакомый голос.

Френсис повернулся.

— О! — воскликнула она. Потом тише: — О! — и пошатнулась. — Это совершенно безумно, — сказала Диана неуверенно, когда несколько опомнилась. — О боже, я сейчас заплачу. — И заплакала. — Я не плакса, нет, — говорила она сквозь слезы. — Никто никогда не заставлял меня плакать, кроме вас.

Через десять минут она говорила уже спокойно:

— И как вы вообще догадались, Френсис? И как дознались, где искать?

— Моя милая, я, как говорят, не вчера на свет родился. С вашим спектаклем все хорошо. Это был прекрасный обман. Но я догадался сразу: ваш приезд в Дарр, ваше поведение, отдельные фразы… Отыскать миссис Инглес было куда труднее, и усложнялось это тем, что я ошибочно искал безымянную леди, которая недавно выехала за границу.

— Были кое-какие трудности, пока миссис Инглес здесь устроилась, — сказала Диана. — Но все было бы еще тяжелее, если бы я не была миссис Инглес.

Френсис удивленно посмотрел на нее:

— Это не пришло мне в голову. Вы говорили, что не замужем… А он?..

— Когда я говорю, что я миссис Инглес, то это означает, что я могла быть ею, хотя должна добавить: практика развода с мужем при сохранении его фамилии довольно спорна. — Она немного помолчала, после чего продолжила: — Это было давно. Когда вы молоды, когда вы перенесли тяжелое потрясение, когда то, о чем вы мечтали, стало недостижимым, вы пытаетесь начать жизнь сначала. Это не лучшая причина для замужества. Оно было коротким… и несчастливым все время… Потому я и не хотела выходить замуж во второй раз… Я нашла себе работу… и полюбила ее… Она поглощает меня полностью…

— А вы довольны тем, что сделали? — спросил Френсис. Она поглядела на него своими серыми глазами.

— Я знаю, вы не одобряете этого. “Обман”, как вы только что сказали. И я понимаю, это мягко и вежливо по сравнению с тем, что сказали бы другие люди, если б они знали. Согласна. Это действительно была далеко не деликатная манипуляция. Мне все равно, как ее назовут. Существуют вещи, слишком важные, слишком необходимые, чтобы обращать внимание на условности, которые стоят на их пути. И именно такое у меня. Я не горжусь средствами, но я удовлетворена результатом — пока. Могло бы произойти кровопролитие, даже что-то похожее на гражданскую войну, но нам удалось избежать этого. Если у людей будет время во всем разобраться, все обойдется без беды, возможно, без большой беды. Но сейчас уже поздно придавать этому большое значение — детям обещали конфетку, и они поднимут страшный крик, если ее не будет. Но конфетка будет.

Американцы и русские выделили на научные исследования гораздо больше средств, чем мы; хотя нам это и не нравится, но мы начали, и отечественной науке придется сейчас идти в ногу с ними. Настоящая беда придет потом. Нам, возможно, удастся обойтись без кровопролития, но это будет нелегко. Если бы мы уже сейчас серьезно взглянули на проблему голода, если бы сейчас мы разработали способы увеличения производства пищевых продуктов, если бы сейчас было что-нибудь сделано для снижения уровня деторождения, то мы могли бы справиться со всем этим, пережив лишь временные трудности, связанные со снижением пищевых рационов. Будет видно. Главное, о чем я все время думаю, это то, что мы дошли до стадии “хомо диутурнус” или “хомо вивакс”… или это как-нибудь еще можно будет назвать, и замерли, словно ожидая чего-то.

Она замолчала. Почти минуту всматривалась в лицо Френсиса, потом заговорила снова:

— Вы… растеряны! — воскликнула она. — О боже! Неужели вы собираетесь заставить меня сказать это, Френсис?..